Нахожусь под глубоким (и даже, я бы сказал, запредельным) впечатлением от прослушивания присланных
Даниэлем Клугером «Еврейских баллад».(Тут нужно пояснить. По жизни я, увы, совершенно лишён музыкального слуха. Самое первое серьёзное столкновение с великим искусством произошло где-то в районе 6-7 лет, когда родители купили мне гармошку. Как я сейчас понимаю, это с их стороны было инстинктивное и очень благородное желание приобщить меня к великому. Завершилась эта попытка плачевно. Некоторое время попиликав по самоучителю «Степь, да степь кругом», я полностью отдался исследовательской страсти и разобрал эту гармошку по самое никуда, до отдельных «пикалок». И даже собрал её, но играть она уже не смогла. Больше меня к музыке не приобщали.
Тем не менее музыку я любил. Заезженную пластинку Утёсова с песнями «Ласточка-касаточка» и «Золотые огоньки» я крутил на патефоне – даже не буду пытаться объяснять, что это такое, – это вроде ДВД-плейера, но для лохов и без трёхмерного изображения, – пытаясь разобрать хоть отдельные слова.
Видимо, не требует пояснения моя любовь к авторской песне. Наверное, следующим после Утёсова музыкальным произведением, потрясшим меня до самых основ, было исполнение Анчаровым его «Баллады об одуванчиках» в радиопостановке по его же «Теории невероятности». Прильнув ухом к чёрному кругу репродуктора – видели, наверное, в кино, – я слушал и «Автоматы выли, как суки в мороз», и «Я нацелился в зал токкатою Баха».
В каждой такой песне был сюжет, фабула. И тайна, конечно. Если бы вы знали, каким было качество перезаписанных на примитивных дореволюционных устройствах песен Галича и Высоцкого, добравшихся до нашей богом забытой деревни! Их нужно было расшифровывать. Иногда мы до хрипа спорили, как начинается текст: «Свою добычу смерть считала...» или «Сверкал закат, как сталь клинка...». Но сходились в одном – «разливать на троих» – тут нужно великое умение!)
Извините за долгое ностальгическое отступление. Я просто хотел объяснить, что для меня не было вопроса «Музыка или текст?». Мне понадобилось прожить 50 лет, чтобы научиться распознавать благость «Бранденбургских концертов», а вот смысл слов «Моряк, покрепче вяжи узлы» (кстати, услышанных впервые в исполнении Высоцкого, а не Городницкого) до меня добирался очень быстро. И любовь моя к тем, кто рассказывает истории в музыкальном сопровождении, велика.
Даня Клугер, которого я заочно знаю чёрт знает с каких пор, а очно (но тем не менее виртуально лишь, увы) – только вот-вот, в ЖЖ, сумел и в этой давно знакомой форме авторской песни стукнуть меня по самому нутру. Снова и снова слушаю я его тексты, повествующие о давнейших, казалось бы, ничем меня не касающихся событиях. Что он Гекубе, что ему эта Торквемада? А волосья на руках ощетиниваются.
Странные истории. О чём-то я где-то мельком слышал, о чём-то услышал впервые. Это неважно. Важно то, что Даниэль рассказывает их красиво и проникновенно. Каждая история – со своей изюминкой.
Эх!..
Но перед смертью, в тяжелом бреду
Видел он тот вокзал.
«Стойте! – воскликнул. – Я с вами иду!»
И за раввином встал.
«В ад, вместе с вами, дорогу избрал,
Не поверну назад!»
Но ребе спросил: «А с чего ты взял,
Что это – дорога в ад?»
